Борис Годунов: биография. Царствование Бориса Годунова

Царствование Федора закончилось после его кончины шестого января в тысяча пятьсот девяносто восьмом году.

Федор не оставил посмертного завещания, но его наказом стала отправка жены Ирины в монастырь, но Борис Годунов не выполнил этого указания, потому явно желал оставить за ней престол. Официально было озвучено, что, по версии Годуновых, Федор пожелал оставить на царском троне свою жену, а самого Годунова и его союзника патриарха Иова назначил своими душеприказчиками, но уже вскоре стало понятно, что царствование Ирины Годуновой не будет долговечным и буквально сразу же она передала борозды правления в руки боярам из думы, а сама приняла решение уйти в монастырь.

Сразу же после смерти Федора все недоброжелатели стали откровенно выказывать недовольство относительно всевластия Бориса и перестали ему повиноваться во всем. Аристократическое общество Москвы не видела на голове Годунова корону и вскоре началась междоусобица при дворе между Шуйскими, Мстиславскими и Романовыми. С этого места начался большой раскол в Боярской думе. Годунов оставил Кремль и укрылся в Новодевичьем монастыре, а в качестве доверенного лица решил оставить патриарха Иова, но этот человек не обладал необходимыми качествами и поэтому не смог защитить его интересы в Думе и не только. Плюс ко всему бегство Бориса Годунова сыграло на руку боярам и они смогли одержать победу на первом этапе избирательной борьбы.

Семнадцатого февраля тысяча пятьсот девяносто восьмого года истекло время траура по царю и вся Москва смогла приступить к выборам нового правителя. Патриарх собрал совещание союзников Годунова для избрания его в Думу. Те же действия совершили и оппозиционные силы Бориса Годунова, но они еще и обратились к народу с целью присягнуть на трон.

Бояре, противники власти Годунова, отказались принять права Бориса на престол, но сами они находился в постоянных разногласиях между собой, что в конец разобобщило думу. В это время происходит переломный момент, т.к. Боярская дума не могла принять решение Земского собора об избрании Бориса, но в то же время их решение тоже не было принято.

Вопрос о престолонаследии был перенесен из Думы в народ. Выборы проводились грязно, т.к. в ход шли всевозможные средства.

А вот Земский собор казался продуманнее. Двадцатого февраля было сформирована делегация в Новодевичий монастырь. Годунов выслушал все просьбы о принятии престола, но вынужден был ответить отказом. Кроме всего этого он разнес слух о своем уходе в монастырь. Настрой в Москве после этого изменился. Патриарх Иов и члены Земского собора решили с двойной силой подготовить манифестацию на фоне появившегося мимолетного успеха. В этом направлении церковные служители пустили в ход весь заслуженный годами авторитет. Годунов готов был к удару по Думе. Он с присущим ему великодушием дал согласие на принятие царской короны. Не теряя времени, патриарх Иов отвел Годунова в близлежащий монастырь и нарек его на царство. И уже двадцать шестого февраля наш герой вернулся в Москву, но ему помешала Боярская Дума, т.к. они отказывались принять его присягу, да и верноподданные при дворе не выражали ни грамма симпатии Борису.

Оценив создавшуюся ситуацию, Борис вновь отправился в покинутый недавно монастырь, но стоит отметить, что этот эпизод прибавил Борису еще большее количество сторонников и союзников.

Весь март Годунов провел в монастыре, дабы не провоцировать своих врагов на открытую войну. Он периодически навещал столицу и чтобы сделать свое возвращение в Кремль более триумфальным, он и его соратники организовали 3-е по счету шествие в Новодевичий монастырь. На этот раз присягу Боярской думы было решено заменить на приказ послушницы бывшей царицы Ирины Годуновой, и уж первого апреля Годунов вновь вступил на московскую землю.

Здесь Бориса Годунова ждал сюрприз. Оппозиционные силы пополнились новыми людьми, и в их числе теперь был Богдан Бельский. Оппозиция решила возвести на трон татарского хана Симеона, который был на этот момент уже крещенным. Вся эта ситуация грозила разбить все старания Годунова в пух и прах. Годунову было не под силу расправиться с Боряской Думой, поэтому он придумал предлог для того, чтобы возглавить Серпуховский поход против татарского нашествия. Это и стало решающим моментом в избрании Годунова.

В это же время патриарх вел приготовления к возвращению своего покровителя.

И так, первого сентября он организован четвертое по счету шествие в монастырь, где находился Годунов. И снова как и в прошлый раз, Борис дал свое согласие на царский трон.

Спустя два дня в Успенском соборе Кремля произошло коронование Бориса Годунова. Ему все-таки удалось победить постоянное господство бояр и многовековых традиций аристократии. Борис смог избежать кровавой расправы и найти союзников серди дворян и местных аристократов.

Его усилия увенчались успехом, ибо он смог сломить сопротивление многочисленной московской знати и был провозглашен первым в истории государства российского царем от результатов выборов.

В «безгосударное» время после смерти Ивана Грозного при больном и слабом Федоре бояре начали открытую борьбу за власть. Самым сильным из них был бывший опричник Годунов. После смерти Федора патриарх Иов собрал для избрания нового государя. На этом соборе собрались совет патриарха, и служилые люди и населения Москвы. Наиболее вероятными кандидатами были два человека: царский шурин Борис Федорович Годунов и двоюродный брат царя Федора, старший сын Никиты Романовича - Федор Никитич Романов.

Годы правления Бориса Годунова пришлись на сложное время в истории Российского государства. Это был период с 1598 по 1605 год. Фактически же будущий царь находился у власти уже при больном сыне Ивана Грозного - Федоре.

Правление Бориса Годунова началось неоднозначно. В феврале 1598 году Собор предложил престол Борису, но тот отказался. Чтобы он согласился, был организован крестный ход в Девичий монастырь, где находился у сестры Борис. Будущего царя вынудили дать согласие взойти на престол. Таким образом, избрание Годунова было всенародным. Однако при этом существовало мнение, что он тайно прибегал к угрозам и подкупам, чтобы добиться этого.

Борис венчался на царство лишь 1 сентября, убедившись в прочности народного избрания. Правление Бориса Годунова на всем его протяжении отличалось особой осторожностью. Он боялся покушений на свою власть, устранял всех подозрительных для себя бояр. Его действительным соперником был лишь Фёдор Никитич Романов, вследствие чего все Романовы были отданы под суд по обвинению в заговоре против государя. Боярство не любило царя, считая его продолжателем Грозного с его гонениями на знать.

Правление Бориса Годунова стало продолжением политики Федора, точнее того что делал при нем Годунов. Всеми мерами он стремился восстановить народное благосостояние, нарушенное в эпоху Грозного. Во внешней политике он стремился избегать столкновений, удерживаться от новых войн. Он заботился об укреплении правосудия, хотел быть добрым государем для народа. Он действительно дал много льгот простонародью. Три года подряд, с 1601, был неурожай, корой привел к массовым голодным смертям. Борис устроил бесплатную раздачу хлеба голодным из царской казны, начал в столице большие постройки, чтобы дать людям заработок.

Правление Бориса Годунова сопровождалось голодом, разбойничеством, но в этом не было его вины. Однако это способствовало росту недовольста царем. За голодом явилась вторая беда - народное восстание за самозваного царевича Дмитрия. Во время этой борьбы Борис Годунов неожиданно умер (1605 г.).

Большое значение Годунов придавал европейскому просвещению. Царь общался с иноземными специалистами в области техники и медицины, охотно брал их на государственную службу. Он посылал в иноземные страны молодежь, планировал устроить московские школы на иноземный лад. Он образовал военный отряд из немцев по иноземному образцу. При Годунове явно прослеживалось тяготение московского правительства к более тесным контактам с просвещенным Западом и усвоению европейских знаний.

Так правление Бориса Годунова кратко описывается большинством историков. Многие сомневаются в том, насколько законно досталась ему власть, считая, что его рук делом было убийство в Угличе младшего сына Грозного - царевича Дмитрия.

Великая печаль, по словам летописи, была в Москве 6 января 1598 года: "Последний цвет Русской земли отходил от очей всех", – умирал царь Федор.

Патриарх Иов и бояре были при нем.

– Кому сие царство и нас сирых приказываешь и свою царицу? – спросил у царя патриарх.

– В сем моем царстве и в вас волен Бог, наш Создатель, как Ему угодно, так и будет, а с царицею моею Бог волен, как ей жить, и о том у нас уложено, – отвечал умирающий.

Одно лицо теперь оставалось на престоле – вдова покойного государя, Ирина. Ей спешили присягнуть думные бояре, чтобы избежать междуцарствия.

Утром, когда разнесся по городу слух о кончине царя, москвичи сильно горевали, горько оплакивали его. Добродушного и набожного царя, по словам летописи, народ высоко чтил и любил.

В 9-й день по кончине Федора Ирина изъявила желание постричься. Напрасно челом били ей и умоляли ее святители, бояре и народ не оставлять царства: она была непреклонна, не вняла народным мольбам и постриглась под именем Александры. За сестрой удалился в Новодевичий монастырь и Борис. Теперь во главе государства остался патриарх Иов. Ему принадлежал и первый голос при избрании государя на осиротелый престол.

Когда узнали об отречении Ирины, духовенство и бояре не знали, что делать. Государственный дьяк Василий Щелкалов вышел к народу, наполнявшему Кремль, и требовал присяги на имя боярской думы.

– Не знаем ни князей, ни бояр, знаем только царицу! – кричал народ в ответ.

Когда же дьяк сказал народу, что уже нет царицы Ирины, а есть инокиня Александра, то в народе раздались крики:

– Да здравствует Борис Федорович!

Среди московской черни было немало доброхотов щедрого Годунова.

Всем собором пошли в Новодевичий монастырь. Патриарх от имени народа молил инокиню Александру благословить брата на царство, а Бориса – принять скипетр.

– Мне и на ум никогда не приходило, – отвечал Годунов, – о царстве, как мне и помыслить о такой высоте?!

По-видимому, самая мысль о престоле пугала Годунова, и он, казалось, решительно отказывается от него, но при этом все-таки прибавлял: "А если работа моя где пригодится, то с боярами радеть и промышлять я рад не только по-прежнему, но и свыше".

Эти слова показывали, что он не боится власти и царских трудов, к которым привык, а страшит его лишь высота царского сана...

Между тем государством управлял патриарх Иов с боярской думой; указы писались от имени "царицы Александры". Патриарх неоднократно упрашивал Годунова и наедине вступить на престол. Уже начинались от безначалия неурядицы. В народе разносилась страшная весть о том, будто крымский хан собирается нагрянуть на Москву.

Патриарх созвал в столицу собор из выборных людей; всего собралось 474 человека: тут были духовные лица, бояре, служилые люди, купцы и горожане. Большею частию выбраны были, по старанию друзей Годунова, его доброхоты. 17 февраля открылся собор. Патриарх, рассказав о пострижении царицы и об отказе Бориса, предложил собору решить вопрос: "Кому на великом преславном государстве государем быть?" Но, не дожидаясь ответа, продолжал:

– А у меня, Иова-патриарха, и у митрополитов, и архиепископов, и епископов, и у архимандритов, и у игуменов, и у всего священного вселенского собора, и у бояр, и у дворян, и у приказных, и у служилых всяких людей, и у гостей (купцов), и у всех православных крестьян, которые были на Москве, – мысль и совет единодушный, что нам мимо Бориса Федоровича иного государя никого не искати и не хотети.

После этих слов собору оставалось только беспрекословно согласиться с патриархом.

20 февраля, после молебствия о том, чтобы Господь даровал православному христианству царя Бориса Федоровича, патриарх снова с духовенством, боярами и народом отправился в монастырь, и опять слезно просили Годунова принять царскую власть.

От Годунова последовал снова решительный отказ. Все были в недоумении и скорби великой.

По совету патриарха, решено было, совершив торжественные молебствия Пречистой Богородице в Успенском соборе, а также по всем церквам и монастырям, идти в Новодевичий монастырь всенародно с иконами и крестами. А с духовенством патриарх тайно приговорил, в случае нового отказа со стороны Годунова, отлучить его от церкви, а самим снять с себя святительские саны, одеться в простые монашеские рясы и запретить по всем церквам службы.

21 февраля крестный ход с чудотворными образами Пречистой Богородицы Владимирской, Богородицы Донской и другими святыми иконами двинулся к Новодевичьей обители. Когда процессия подходила к монастырю, навстречу ей была вынесена чудотворная икона Смоленской Богоматери. Следом вышел и Борис Федорович. Дошедши до образа Владимирской Богородицы, он воскликнул;

– О милосердная царице, мати Христа Бога нашего! Почто толикий подвиг сотворила еси?.. Пречистая Богородица, помолися обо мне и помилуй мя!

При этом он пал на землю и долго орошал ее слезами. Затем, проливая слезы, обратился к патриарху и спросил, зачем он воздвиг святые иконы. Святитель благословил Бориса Федоровича крестом и сквозь слезы сказал ему:

– Богородица с Предвечным младенцем возлюбила тебя... Устыдись пришествия Ея, покорись воле Божией и ослушанием не наведи на себя праведного гнева Господня!..

Годунов молчал и плакал.

Отслужена была обедня. Прямо из церкви в полном облачении патриарх Иов и все духовенство с крестами и образами пошли в келью к царице, били ей челом, долго молили ее со слезами. Народ толпился на дворе. Некоторые из доброхотов Годунова стояли у окон кельи и подавали народу знаки руками, когда кричать, а иные пристава слишком уже усердствовали в пользу Годунова и "пхали людей в шею", заставляя их плакать и вопить.

Царица долго была в недоумении, как поступить. Наконец, обратилась к Борису и сама стала увещевать его.

– Это Божие дело, – говорила она, а не человеческое: как будет воля Божия, так и сотвори!

Тогда Борис с видом глубокой скорби и со слезами воскликнул:

– Господи Боже, Царь царствующих и Господь господствующих! Если Тебе то угодно, да будет святая воля Твоя!

Иов, святители и бояре пали на землю и со слезами радости благодарили Бога, а когда было объявлено народу о согласии Бориса Федоровича, то долго не умолкали радостные крики...

"Богоизбранный царь", как величал Бориса патриарх, побывал во всех кремлевских соборах, кланялся святыне, затем провел весь пост и всю Пасху в монастыре с сестрою.

Первым делом царя было дать приказ собираться ратным силам в Серпухов для отпора крымскому хану (слухи о его намерении вторгнуться в русские владения росли и волновали народ). Сам Борис уехал к войску. Большая рать была собрана под Серпуховом. Щедрость нового царя была безгранична: воевод и знатных людей дарили дорогими парчами, бархатами и шелковыми тканями, воинов – деньгами. В течение шести недель войску давались великолепные пиры под шатрами на серебряной посуде; никогда еще такой благодати воинам не приходилось видать. Убедились они тут воочию, что служить Борису выгодно. Вскоре явились от хана послы с дарами царю: хан желал быть с ним в мире и дружбе.

Так Борису Федоровичу и не довелось показать свою военную доблесть, но богатство и щедрость свою он показал и сердца служилых людей себе покорил. Радовались они, "чаяли и впредь себе от царя такого жалованья".

Когда Борис Федорович возвращался в Москву, его торжественно встречал патриарх с духовенством и народом. В своей приветственной речи Иов сказал Борису:

– Подвиг великий сотворил ты: освободил христианский род от пленения... Услышав о скором твоем ополчении, недруг крымский устрашился и прислал к тебе челом бить...

Таким образом, Борис являлся в глазах народа избавителем русской земли от татарского погрома. Торжественное венчание на царство Борис отложил до 1 сентября – дня сладких надежд и добрых желаний (в те времена новый год начинался с 1 сентября).

Венчание на царство было совершено патриархом в Успенском соборе очень пышно. По окончании обряда царь громогласно при всем народе, наполнявшем собор, воскликнул, обратившись к патриарху:

– Отче, великий патриарх, Бог свидетель тому, что никто в моем царстве не будет нищ и беден.

Затем, взявшись за ворот своей рубахи, прибавил:

– И сию последнюю разделю со всеми!

Велика, видно, была радость царя Бориса, если давал он такие обещания!.. Три дня продолжались народные празднества и придворные пиры. Награды без конца сыпались на царских приближенных. Щедротам царя, казалось, не было ни меры, ни конца...

Твердо, крепко сел на престол этот "богоизбранный" царь. Сослужили ему свою службу и патриарх, и духовенство, и служилые люди, облагодетельствованные им. Все дело было обделано очень ловко. Не принял Борис царского венца от патриарха и бояр, а выждал решения земского собора, на котором устами своих излюбленных людей весь русский народ избрал его, своего правителя, на царство. Но и тут он не хотел брать царского венца, долго и упорно отказывался, и если взял наконец, то лишь по Божьему изволению, по настоянию патриарха, по мольбам духовенства, выборных людей и московского народа. Словно против воли принимал на себя Борис бремя царской власти, но еще до венчания на царство сослужил великую царскую службу своему отечеству – спас его от вражьей силы; еще до венчания показал он служилым людям, что и службы от них требовать и жаловать по-царски за эту службу сумеет, что если не по крови, то по нраву, по широкой размашистой щедрости ему место на русском царском престоле. Борису в эту пору было сорок семь лет, но он еще был полон жизни и сил. Высокий ростом, плотный, плечистый, круглолицый, с черными волосами и бородой – он имел внушительный вид и царскую осанку; речь его была очень мягка, порою даже льстива, но глаза внушали страх и повиновение.

И умом, и наружным видом, и тороватостью – всем взял Борис, и, казалось бы, лучшего царя и не надо было; но в народе упорно держалась молва, что он сгубил последнюю отрасль царского дома, добиваясь престола. Крепко сел он теперь на этот престол – окрепла и злая молва... Цареубийцу видел народ в Борисе, и никакими щедротами не мог он купить народной любви. Невыносима была и многим знатным боярам мысль, что Годунов, человек незнатный родом, да вдобавок потомок мурзы Чета, природного татарина, – царь, а им, потомкам Рюрика и Гедимина, приходится преклоняться пред ним. Князья Шуйские, Вельские, Голицыны могли считать себя по своей родовитости более достойными, чем Годунов, занять престол, но более всего на него имел прав в глазах народа Федор Никитич Романов. Народ особенно любил Романовых: они не запятнали себя никаким дурным делом, в опричнине никакого участия не принимали, а добродетельная Анастасия, которую считали ангелом-хранителем царя, направлявшим его на все доброе, была памятна народу. При вступлении Бориса на престол во главе рода Романовых стоял Федор Никитич, племянник царицы Анастасии и двоюродный брат царя Федора. Не было в Москве в то время другого такого красавца и щеголя, как Федор Никитич! Им любовались все, когда он ехал на коне... Красота его и щеголеватость вошли даже в поговорку. Когда хотели похвалить молодцеватую наружность или изящество одежды какого-нибудь щеголя, то говорили ему: "Ты совершенно Федор Никитич!"

Но не одной красотой привлекал к себе Федор Никитич: он был очень умен от природы, со всеми приветлив и любезен, любознателен и, что представляло, тогда большую редкость, был начитан и знал даже немного по-латыни. Народная любовь к Романову была, конечно, известна Борису, а также и неприязнь многих к себе, и ему, достигшему желанной царской высоты, все-таки было кого бояться, было кому завидовать...

Учреждение московской патриархии

Из внутренних мер царствования Федора Иоанновича главнейшим было учреждение русского патриаршества .

Хотя с середины XV века русская церковь была самостоятельной, митрополиты ее выбирались из среды русского духовенства и не ездили на утверждение к цареградскому патриарху, однако в Москве тяготились и номинальной зависимостью своей церкви от патриарха, ставшего рабом турецкого султана. Москва считала себя Третьим Римом, в чистоте сохранявшим древнее православие, и желала, чтобы её архипастырь сравнялся со старейшими греческими иерархами.

Греческие духовные лица часто приезжали в Россию для сбора милостыни; но в числе их еще не было ни одного патриарха. И вот в начале правления за царя Федора Бориса Годунова прибыл в Москву (1586) патриарх Иоаким Антиохийский. Царь принял его торжественно. Потом гостя проводили в Успенский собор к митрополиту Дионисию. Сей последний, стоявший в полном облачении посреди собора, первый благословил патриарха, а потом принял от него благословение. Иоаким слегка заметил, что пригоже было митрополиту сначала благословиться у патриарха. Но Дионисий так поступил не одной собственной волей, а по согласию с государем, в чем ясно сказывалась задняя мысль правительства Годунова. Затем государь отправил шурина своего Бориса к Иоакиму просить, чтобы он посоветовался с другими патриархами о том, как бы устроить в Московском государстве российского патриарха. Иоаким обещал. Он уехал из Москвы щедро одаренный. Другие патриархи, узнав о желании правительства Бориса Годунова и Федора, не спешили его исполнением, и дело могло затянуться, если бы случайно, через два года, в Москву не прибыл лично сам цареградский патриарх Иеремия, который был несколько раз свергаем и возводим на свою кафедру султаном. Так как его патриаршая церковь была обращена в мечеть, он намеревался строить новую и для сбора средств приехал через Литву в Московское государство.

Патриарха со свитой поместили на Рязанском подворье и снабжали обильными кормами, однако приставы не пускали к нему посторонних. Так обыкновенно поступали у нас с иноземными посольствами. Торжественный царский прием гостей состоялся 21 июля 1588 года. Потом патриарха отвели в Малую Ответную палату, где он беседовал с правителем Борисом Годуновым, рассказав ему о бывших своих цареградских злоключениях и о своем путешествии чрез литовские земли. Но, по-видимому, об учреждении русского патриаршества тут не было речи. Только спустя несколько месяцев, постепенно, правительство Годунова вовлекло Иеремию в переговоры об этом. Он не вдруг дал согласие на учреждение русского патриаршества; потом согласился, но под условием самому остаться для сего в России. Тогда только открыты были официальные переговоры, которые взял на себя Борис Годунов.

Правительство Бориса Годунова желало возвести в сан патриарха своего человека, митрополита Иова, а никак не приезжего грека. Оно поступило с обычной дипломатической ловкостью: Иеремии предложили быть русским патриархом и жить в древнем стольном Владимире-Залесском. Иеремия говорил, что патриарх должен жить при государе, в Москве. Борис Годунов отвечал ему, что царь не хочет обидеть своего богомольца митрополита Иова, удаляя его из Москвы. После долгих переговоров, щедрых даров и обещаний, Иеремия отказался от намерения остаться в России и согласился поставить для нее патриарха из русских. Созвали духовный собор, который избрал трех кандидатов на сие достоинство, митрополита Иова, архиепископов новгородского Александра и ростовского Варлаама, предоставляя окончательный выбор государю. Но этот выбор был известен заранее: государь и Борис Годунов указали на Иова. Торжественное посвящение его в патриарха происходило 26 января 1589 года в Успенском соборе; оно совершено было Иеремией в сослужении с русскими архиереями. После того происходил пир в государевом дворце. Во время обеда Иов встал из-за стола и отправился на осляти вокруг Кремля; потом того воротился во дворец. На другой день была торжественная трапеза у патриарха Иова. Тут он снова вышел из-за стола, и, сев на осля, объехал вокруг Белого города, только что построенного; часть пути его осля вел за повод сам правитель Борис Годунов.

Иов, первый патриарх московский. Миниатюра из царского титулярника

Спутник Иеремии, архиепископ елассонский Арсений, описал роскошь и великолепие Московского двора. С особым восторгом он рассказывает о приеме обоих патриархов 27 января у государя, а потом в покоях сестры Бориса Годунова, царицы Ирины. Он восхищается ее красотой, говорит о ее жемчужной короне с 12 зубцами, в ознаменование 12 апостолов, и унизанной жемчугом бархатной одежде. Она вручила Иеремии, кроме других подарков, драгоценную чашу, обильно жемчугом и самоцветными камнями, и просила молить Бога о даровании ей наследника Русской державы. Правительству Бориса Годунова недешево обошлось исполнение давнего желания Москвы относительно русского патриаршества.

Возвышение Московского архипастыря принадлежало к числу важнейших дел правления Бориса Годунова. Оно повело за собой и возвышение некоторых других архиереев. Четыре архиепископии были возведены в достоинство митрополий: Новгородская, Казанская, Ростовская и Крутицкая; а шесть епископов получили титул архиепископский: Вологодский, Суздальский, Нижегородский, Смоленский, Рязанский и Тверской. Кроме того, установлено быть семи или восьми епископиям, большая часть которых вновь учреждена, каковы: Псковская, Ржевская, Устюжская, Белозерская, Коломенская, Брянская, Дмитровская. Вселенский патриарх уехал, осыпанный щедрыми подарками. В мае 1591 года, в Москву прибыл тырновский митрополит Дионисий за милостыней и с грамотой, которой патриархи Антиохийский и Иерусалимский, совместно с Цареградским, подтверждали учреждение Русского патриарха. Ему назначено было пятое место, т. е. после четырех восточных патриархов, Москва была не очень довольна последним условием, ибо желала получить третье место на том основании, что считала себя Третьим Римом .

Таким образом, со времени правления Бориса Годунова русская церковь сделалась вполне самостоятельной и независимым от Царьграда патриархатом, чем возвысилась и в собственных глазах, и во мнении других христианских народов. Изменились и церковные отношения между Москвой и Западной Русью. Прежде возобновление в середине XV века особой Киевской митрополии разделило Русскую церковь надвое. Но после учреждения при Борисе Годунове московского патриархата, западнорусские митрополиты уже не могли считать себя равными с московскими архипастырями, и если не de facto, то de jure восстановлялось до некоторой степени русское церковное единство. Возвышение титула сопровождалось и новыми преимуществами в обряде и облачении: московский патриарх носил теперь митру с крестом наверху, бархатную мантию зеленого или багряного цвета; его церковный амвон, вместо прежних восьми ступеней, возвышался на двенадцати.

Учреждением патриаршества правитель Борис Годунов исполнил давнее желание русских людей и лично приобрел крепкую поддержку во главе Русской церкви: впатриархе Иове, всем ему обязанном, и в других архиереях, им возвышенных. Имея опору в духовенстве, Борис Федорович старался расположить в свою пользу и военное сословие. Поэтому он усердно радел о его поместьях и вотчинах. По этой причине ко времени правления Бориса Годунова приписывают также начало прикрепления крестьян к земле , а следовательно, начало крепостного права в России.

Годунов расчищает себе дорогу к престолу

Самым важным по своим последствиям событием начала правления Бориса Годунова оказалась внезапная смерть девятилетнего царевича Дмитрия , которого отправили с матерью и родственниками Нагими в его удельный город Углич. Следствие по делу царевича объявило, что Дмитрий сам убил себя в припадке падучей болезни, но это современники не верили этому. В народе упорно держался слух, что царевича убили по приказу правителя Годунова, который расчищал самому себе дорогу к трону после смерти бездетного царя Федора.

В народе распространялись подозрительность и недоверие к действиям Бориса Годунова, доходившие до нелепости. В июне 1591 года в Москве произошел большой пожар, сильно пострадал Белый город. В народе пошла молва, что это правитель Годунов велел поджечь город, чтобы отклонить царя Федора Ивановича от поездки в Углич, куда он будто бы собирался для личного расследования о смерти царевича Дмитрия. А когда Борис стал щедро помогать погорельцам, это истолковали в смысле заискивания перед народом по причине все того же преступления. В июле месяце совершился известный набег на Москву Казы-Гирея , и нашлись люди, которые стали обвинять Годунова, будто он подвел хана, чтобы отвлечь общее внимание от смерти царевича Дмитрия. Правительство Бориса старалось щедротами приобретать народное расположение; царские милости обыкновенно связывались с именем Годунова, раздавались как бы по его ходатайству; а немилости являлись «по совету» с боярской думой. Злая клевета сильно раздражила правителя. Начались розыски; оговоренных пытали, резали им языки, морили в темницах. В 1592 году жена царя Федора и сестра Бориса, Ирина Федоровна, разрешилась от бремени дочерью, но в следующем году маленькая царевна Феодосия скончалась. И тут обвиняли Бориса Годунова в ее смерти. Любопытно, однако, как быстро исчезло потомство царя Ивана III. В занятой поляками Риге проживала вдова титулярного ливонского короля Магнуса , Марья Владимировна, с маленькой дочерью Евдокией. Годунов обещанием разных благ убедил ее воротиться в Москву. Но тут ее заставили постричься, а ее дочь вскоре умерла, и смерть эту также приписали ненасытному честолюбию Бориса Годунова, который, стоя во главе правления, расчищал себе путь к престолу устранением всех возможных конкурентов. Крещеный касимовский хан Симеон Бекбулатович, которого Иван Грозный когда-то шутя поставил царем над земщиной, после смерти царевича Дмитрия лишился зрения – и в этом молва обвиняла правителя Годунова!

Стремление Бориса Годунова к престолу выражалось и в его обращении к ведунам, которых он призывал и спрашивал о будущем. Волхвы будто бы предсказали Годунову, что он действительно будет царствовать, но не более семи лет, а Борис на сие воскликнул: «хотя бы и семь дней, но только царствовать!» Подозрительность в отношении к нему достигла до того, что некоторые сказания приписывают ему отравление самого Федора Ивановича. После его смерти Борису оставалось только два исхода: или достижение трона, или падение, которое привело бы его в монастырь или на плаху. Конечно, он выбрал первый исход.

Избрание Бориса Годунова на царство

Болезненный Федор Иванович достиг только сорокалетнего возраста. Он скончался 7 января 1598 года. С ним прекращался царствовавший род, и все ожидали, какое распоряжение он сделает относительно престолонаследия. На этот счет существуют различные известия. По одним, перед смертью на вопросы патриарха и бояр, кому приказывает царство и царицу, он отвечал: «в сем моем царстве и в вас волен создавший нас Бог; как Ему угодно, так и будет». Но прощаясь наедине с Ириной, он, по тому же сказанию, «не велел ей царствовать, а повелел иноческий образ принять». По другим, более достоверным известиям, наоборот, он завещал престол Ирине, а исполнителями своей духовной назначил патриарха Иова, двоюродного брата своего Федора Никитича Романова-Юрьева и стоявшего во главе правления шурина – Бориса Годунова. При вести о кончине Федора, народ толпами устремился в Кремлевский дворец, чтобы проститься с усопшим государем. Народная горесть была вполне искренняя; давно уже Россия не испытывала такого сравнительно тихого и благополучного времени, как царствование Федора Ивановича. Федор за свою набожность и целомудренную жизнь был почитаем народом почти за святого человека. Русских людей удручали опасения за будущее.

Бояре, чиновники и граждане беспрекословно присягнули Ирине; она могла не только править государством подобно Елене Глинской, но и прямо царствовать. Но, весьма набожная и чуждая властолюбия, она привыкла руководствоваться советами своего брата Бориса, и теперь, по-видимому, имела одно намерение: добиться, чтобы Бориса избрали на царство. Из правителя-регента Борис Годунов должен был сделаться настоящим государём. На девятый день по кончине супруга Ирина удалилась в московский Новодевичий монастырь и там вскоре постриглась под именем Александры, предоставляя духовенству, боярам и народу избрать себе нового царя. Управление государством перешло в руки патриарха Иова и боярской думы; но душой правительства оставался Борис Годунов, которому Иов был предан всем сердцем. Правительственные грамоты продолжали выдаваться «по указу» царицы Ирины.

Жена Федора Иоанновича, царица Ирина Годунова, сестра Бориса, жена царя Федора Ивановича

Между знатнейшими боярами находилось немало потомков Владимира Великого, которые помнили о своих удельно-княжеских предках и считали себя вправе занять московский трон. Но никто из них не имел надежной опоры в народе. В последнее время ближе всех стояли к трону две боярские фамилии: Шуйские, или Суздальские, ведшие свой род от Александра Невского, и Романовы-Юрьевы, близкие родственники последних государей с женской стороны, двоюродные братья Федора Ивановича. Однако их время еще не наступило. Законной царицей почиталась Ирина, а у нее был родной брат Борис; на его стороне были все обстоятельства. Борис Годунов уже не менее десяти лет руководил всеми делами правления. В его пользу действовали два самых могущественных союзника: патриарх Иов и царица-инокиня Александра. Говорят, что первый разослал по России надежных монахов, которые внушали духовенству и народу о необходимости избрать Бориса Годунова на царство; а вторая тайно призывала к себе военных сотников и пятидесятников и раздавала им деньги, чтобы склоняли к тому же своих подчиненных. Еще сильнее в пользу Бориса Годунова говорило его прежнее умное правление: народ привык к нему; а наместники и чиновники, лично им поставленные тянули общество в его сторону. Нет оснований отвергать следующий рассказ иностранцев. Когда Ирина удалилась в монастырь, дьяк Василий Щелкалов вышел в Кремле к народу и предложил присягнуть боярской думе. «Не знаем ни князей, ни бояр – ответила толпа – знаем только царицу, которой присягали; она и в черницах мать России». На возражение дьяка, что царица отказалась от правления, толпа воскликнула: «да здравствует (или да царствует) брат ее Борис Федорович!» Тогда патриарх с духовенством, боярами и народной толпой отправился в Новодевичий монастырь, куда, вслед за сестрой, часто стал удаляться и ее брат. Там патриарх просил царицу, чтобы она благословила брата на царство; просил Бориса принять это царство. Но последний отвечал отказом и уверениями, что ему и на ум не приходило помыслить о царском престоле. Первое открытое предложение короны было отклонено Борисом. Это просто объяснить тем, что избрание царя должно было совершиться великой земской думой из выборных людей всей Русской земли, и правитель Борис Годунов только от нее мог принять избрание в монархи.

В феврале съехались в Москву выборные из городов и вместе с московскими чинами составили Земский собор . Число его членов простиралось свыше 450; большинство принадлежало духовному и военно-служилому сословию, которое было предано давно стоявшему во главе правления Годунову; самые выборы производились по распоряжению патриарха Иова и под надзором преданных Годунову чиновников. Следовательно, заранее можно было предвидеть, на ком остановится соборное избрание на царство. 17 февраля патриарх открыл заседание великой земской думы, и в речи своей прямо указал на правителя Бориса Годунова. Все собрание постановило «неотложно бить челом Борису Федоровичу и кроме него никого на государство не искать». Два дня сряду в Успенском соборе служили молебны о том, чтобы Господь Бог даровал им государем Бориса Федоровича. А 20 числа патриарх и духовенство с народом отправились в Новодевичий монастырь, где пребывал тогда Борис Годунов, и со слезами молили его принять избрание. Но и на сей раз получили решительный отказ. Тогда патриарх Иов прибегает к крайним мерам. На следующий день, 21 февраля, после торжественных молебнов по всем церквам столицы он поднимает хоругви и иконы и идет крестным ходом в Новодевичий монастырь, призывая туда же не только граждан, но и их жен с грудными младенцами. Патриарх и все архиереи уговорились, что если и на сей раз царица и брат ее откажутся исполнить народную волю, то отлучить Бориса от церкви, а самим сложить с себя архиерейские ризы, одеться в простое монашеское платье и запретить везде церковную службу.

Из монастыря вышел Борис Годунов; пал ниц перед иконой Владимирской Богородицы и со слезами говорил патриарху, зачем он воздвигнул чудотворные иконы. Патриарх со своей стороны укорял его в противлении воле Божией. Иов, духовенство и бояре вошли в келию царицы и со слезами били ей челом; народ, толпившийся около монастыря, с плачем и рыданием падал на землю и также молил царицу дать брата на царство. Наконец, инокиня Александра объявляет согласие и приказывает брату исполнить желание народа. Тогда и Борис, как бы поневоле, со слезами произносит: «Буди, Господи, святая Твоя воля!» После того все отправились в церковь, и там патриарх благословил Бориса Годунова на царство.

Трудно сказать, сколько в этих действиях было искренности и сколько лицемерия. Однако, можно предположить, что все делалось по тайному руководству Бориса Годунова, в чьих руках находились все нити управления. Есть известия, что приставы почти насильно сгоняли народ к Новодевичьему монастырю и принуждали его плакать и вопить; прибавляют, что клевреты, вошедшие с духовенством в келью царицы, когда сия последняя подходила к окну, из-за нее давали знак приставам, а те приказывали народу падать на колени, толкая непокорных в шею. Говорят, что многие желавшие изображать плач, слюной мазали себе глаза. Со стороны Бориса Годунова неоднократные отказы объясняются ожиданием избрания от великой земской думы и желанием придать своему согласию вид подчинения настойчивой всенародной воле, а наконец и русским обычаем, который требовал, чтобы даже простое угощение принималось не вдруг, а только после усиленных просьб. Рассказывают, что Шуйские едва не испортили дела: после отказа 20 февраля они стали говорить, что далее упрашивать Бориса Годунова не подобает и что надо избрать другого царя. Но патриарх отклонил их предложение и устроил крестный ход на следующий же день. Рассказывают также, что бояре хотели избрать Годунова на условиях, ограничивающих его власть, и готовили грамоту, на которой он должен был присягнуть. Узнав о том, Борис Годунов тем долее отказывался, чтобы при всенародных мольбах всякие ограничивающие условия сделались неуместными.

Собственное правление Бориса Годунова

Весь Великий пост и Пасху Борис провел подле сестры в Новодевичьем монастыре и лишь после того водворился в царском дворце с женой Марией Григорьевной, дочерью Ксенией и сыном Федором; это было обставлено торжественными церковными церемониями и роскошным пиром. Далее правление Бориса Годунова велось уже от его собственного имени. Борис хорошо понимал, что прочность его на престоле зависит от поддержки военно-служилого сословия, и старался приобрести его расположение.

Из Крыма пришли слухи, что хан Казы-Гирей готовится к новому набегу на Москву. Неизвестно, были ли эти слухи основательные или намеренно пущенные, но Борис ловко ими воспользовался. Он велел ратным людям спешить на сборные места и двинуть полки к Серпухову, куда и сам прибыл в начале мая с блестящим двором. Тут он лично устраивал собравшуюся огромную рать. Говорят, будто она простиралась до полумиллиона, будто никогда еще Россия не выставляла такого многочисленного войска. Дворяне и дети боярские, старались показать усердие перед новым царем Борисом Годуновым и почти все явились с полным числом вооруженных людей, а бояре на время отложили свои местнические счеты. Несколько недель царь провел в стане под Серпуховом, и осыпая ратных людей разными милостями. Наконец пришло известие, что хан, услыхав о царских приготовлениях, отменил свой поход; от него явились послы с мирными предложениями. Их провели к царю сквозь многолюдный лагерь, в котором раздавалась стрельба из орудий; послы татарские уехали, напуганные видом Русского могущества. Борис Годунов воротился в Москву, распустив ратников по домам и оставив необходимые для сторожевой службы отряды. Служилые люди были весьма довольны новым царем и ждали от него и впредь таких же милостей. Годунов въехал в столицу с торжеством, как после великой победы.

Только 1 сентября 1598 совершилось венчание Бориса Годунова на царство. Царь и патриарх говорили друг другу приветственное слово. Но что было вне обычая и поразило современников – это следующий обет, неожиданно и громко произнесенный Борисом в ответ на патриаршее благословение: «Отче великий, патриарх Иов! Бог свидетель, что не будет в моем царстве нищего и сирого»! Взяв себя за ворот сорочки, он прибавил: «и последнюю рубашку разделю с ними!» Иностранцы прибавляют, что Борис Годунов сверх того дал обет первые 5 лет своего собственного правления никого из преступников не казнить смертью, а только ссылать. Однако рядом с подобными обетами составлена была крестоцеловальная запись, которая слишком отзывалась недоверием царя к своим подданным, обличая его подозрительность и суеверие. Присягавшие по этой записи, кроме обещания помимо царя Бориса Годунова и его детей никого другого на Московское государство не искать, клялись также никакого лиха над государем и его семьёй не учинять ни в еде, ни в питье, ни в платье, лихого зелья или коренья не давать, ведунов и ведьм на государское лихо не добывать, по ветру никакого лиха государю не посылать, а если узнает о чьих-либо таковых замыслах, о том доносит без всякой хитрости.

Царское венчание Бориса Годунова сопровождалось роскошными пирами, угощением народа и многими милостями: пожалованиями в бояре, окольничие, выдачей служилым людям двойного годового жалованья, льготами торговым людям в платеже пошлин, а крестьянам и инородцам в податях и оброках. Из многочисленных родственников Годунова Дмитрий Иванович Годунов был пожалован на конюшие, а Степан Васильевич – в дворецкие. Борис старался примирить со своим избранием и старые боярские фамилии, которые считали за собой больше прав на сие избрание. Он породнился с Шуйскими и с Романовыми: брат Василия Ивановича Шуйского Дмитрий был женат на царской свояченице (младшей дочери Малюты Скуратова) Екатерине, а Иван Годунов женился на сестре Романовых Ирине.

Первые годы собственного правления Бориса Годунова были как бы продолжением времени Федора Ивановича. Внутри государства опытный и деятельный правитель Годунов много трудился над поддержанием гражданского порядка и правосудия и действительно показывал заботу о низших классах населения. Он сокращал число кабаков, вновь дозволил некоторые случаи перехода крестьян от одного помещика к другому, строго наказывал воров и разбойников.

Внешняя политика периода собственного правления Бориса Годунова ставила задачи сближения России с Европой и упрочения новой династии на троне путём брачных союзов с правящими родами Запада . Годунов любил своих детей и заботился об их будущности. Свою дочь Ксению он пытался выдать замуж за одного из европейских принцев, а сына, Федора, воспитывал с особым тщанием, старался дать ему лучшее образование и, чтобы возбудить к нему любовь народа, выставлял заступником и миротворцем. Борис не только сажал Федора рядом с собой на торжественных приемах, но и поручал ему иногда принимать иностранных послов. Борис давал сыну значение соправителя – обычай не новый в Московском государстве, шедший еще от Византии.

Подозрительность Годунова и его гонение на бояр

Но все старания Бориса о прочности своей династии оказались тщетными. Годунову недоставало любезных народу открытого, мужественного характера и великодушия. (Этими качествами обладал его современник Генрих IV , родоначальник Бурбонской династии во Франции.) Вместо того чтобы показывать более доверия и уметь прощать, в годы своего собственного правления Борис Годунов все более обнаруживал мелочную завистливость и подозрительность. Клятвенными записями он думал оградить себя и свое семейство от покушений. Нечто подобное повторяется и в его указе о заздравной чаше. Прежде чем выпить эту чашу, надобно было теперь произносить особую молитву о здоровье и счастье царского величества и его семейства, о нескончаемости его потомства на «Российском царствии» и т. п. Опасаясь козней от знатнейших бояр, Борис Годунов тщательно следил за ними, поощрял шпионство и доносы. Последние скоро настроили его к таким действиям, которые окончательно лишили его народного расположения.

В числе бояр, пострадавших в правление Бориса Годунова от его подозрительности, находился Богдан Бельский, когда-то его приятель, удаленный из Москвы в начале царствования Федора Иоанновича и потом возвращенный из ссылки. Озабоченный постройкой крепостей на южной украйне против крымцев, Годунов в начале своего собственного правления послал Бельского строить там город Борисов. Но царю донесли, что Бельский щедро награждает ратных людей, а бедных оделяет деньгами и платьем; за что те и другие его прославляют. Доносили также о следующей его похвальбе: «Борис царем в Москве, а я в Борисове». Годунов распалился гневом на Бельского, приказал его схватить и посадить в тюрьму в дальнем городе. Один иностранец (Бруссов) прибавляет, будто Годунов велел своему иноземному медику выщипать у Бельского его густую бороду, вероятно в отместку за то, что он не любил иноземцев и был ревнителем старых русских обычаев. Пострадали и дворяне, находившиеся вместе с Бельским при постройке города.

В правление Бориса Годунова свирепствовали опалы и на других знатных бояр, большей частью по доносам их слуг и холопей. Слуга князя Шестунова донес на своего хозяина. Хотя обвинение оказалось неважным, и Шестунова оставили в покое, но доносчик был щедро награжден: на площади перед всем народом объявили, что царь жалует ему поместье и зачисляет в сословие детей боярских. После такого поощрения доносов слуги бояр начали часто взводить на своих господ разные обвинения. Доносы умножились до такой степени, что жены начали доносить на мужей, дети на отцов. Обвиняемых пытали и томили в тюрьмах. Печаль и уныние распространились по всему государству. Тех боярских слуг, которые не подтверждали на суде взводимые на их хозяев обвинения, подвергали жгли огнем и резали им языки, пока не вымучивали из них желаемых показаний.

Начав править самостоятельно, Борис добирался до Романовых-Юрьевых (родоначальников следующей царствующей династии), которые казались ему опасными по своей близости к последним царям Владимирова дома и по народному к ним расположению. Клевретам Годунова удалось подговорить Бартенева, дворового человека одного из пяти братьев «Никитичей», Александра. Семен Годунов дал Бартеневу мешки с разными кореньями; тот подбросил их в кладовую Александра Никитича, а потом явился с доносом, говоря, что его господин припас какое-то отравное зелье. При обыске подброшенные мешки были обнаружены. Делу постарались придать огласку: мешки привезли на двор к самому патриарху. Братьев Романовых взяли под стражу; взяли и их родственников князей Черкасских, Репниных, Сицких и др. Их слуг по приказу Годунова подвергли пыткам, стараясь вымучить от них нужные показания. В июле 1601 года последовал приговор. Старшего из братьев Романовых Федора Никитича , самого даровитого и предприимчивого, постригли под именем Филарета и сослали в Антониев Сийский монастырь, в Холмогорском краю. Жену его Ксению Ивановну, урожденную Шестову, постригли, под именем Марфы, и сослали в Заонежье. Александра Никитича сослали в Усолье-Луду около Белого моря, Михаила Никитича в Пермский край, Ивана Никитича в Пелым, Василия Никитича в Яренск. Трое из братьев не выдержали суровой ссылки и скончались, не дожив до конца правления Бориса Годунова. Остались в живых Филарет и Иван. Иван был возвращен Годуновым в Москву. Но Филарет Никитич оставался в заточении; шпионы доносили обо всех его речах. Филарет вначале был осторожен, и пристав Воейков сообщал: «Только, когда жену вспомянет и детей, то говорит: Малые мои детки! кому их кормить и поить? А жена моя бедная! жива-ли? Чай она туда завезена, куда и слух никакой не зайдет. Как их вспомнишь, так точно рогатиной в сердце толкнет. Много они мне мешают; дай Бог слышать, чтобы их ранее Бог прибрал». Спустя три года (в 1605) пристав Воейков уже жалуется на сийского игумена Иону за то, что он делает разные послабления старцу Филарету. А о последнем доносит, что он «живет не по монастырскому чину, смеется неведомо чему и говорит про мирское житье, про ловчих и про собак, как он в мире жил, и к старцам жесток, бранит их и бить хочет, и говорит им: увидите, каков я впредь буду». Эта перемена в поведении Филарета произошла после того, как и на отдаленный север достигли слухи об успехах самозванца и ожидания близкого падения Годуновых.

Бедствия конца правления Бориса Годунова

К унынию, распространенному опалами и казнями (вопреки обещанию Бориса во время царского венчания), прибавились и физические бедствия. Последние годы правления Бориса Годунова оказались для России очень тяжкими. В 1601 году настал страшный голод вследствие чрезвычайно дождливого лета, которое не дало хлебу созреть, и раннего мороза, который его окончательно побил. Люди щипали траву, подобно скоту; тайком ели даже человеческое мясо и во множестве умирали. Борис Годунов хотел милостями привлечь народ и велел раздавать деньги бедным людям. Но эта мера вызвала еще большее зло: в Москву двинулись жители окрестных областей и гибли голодной смертью на улицах и по дорогам. К голоду присоединилась моровая язва. В одной Москве, говорят, погибло около полумиллиона. Только хороший урожай 1604 года прекратил бедствие. Около этого времени, чтобы дать работу черным людям, Борис Годунов велел сломать деревянный дворец Грозного и на его месте возвел новые каменные палаты в Кремле. (В 1600 была окончена им знаменитая колокольня Ивана Великого.)

В связи с голодом и мором умножились и страшные разбои. Начиналось Смутное время . Многие бояре и дворяне, не имея чем кормить слуг, распустили своих холопей; от других холопы разбегались сами. Эти голодные, бродячие толпы составляли многочисленные разбойничьи шайки, которые особенно свирепствовали на Северской Украйне. Они появились под самою Москвою, под начальством удалого атамана Хлопки Косолапа. Борис Годунов выслал против них значительное войско с воеводой Иваном Басмановым. Только после упорного боя царское войско рассеяло разбойников, потеряв при этом своего воеводу. Хлопко был взят в плен и повешен (1604).

Недовольство царской подозрительностью и бедствия последних лет правления Бориса Годунова подкопали прочность его престола и подготовили умы к

В 1598 году, с кончиной царя Федора Ивановича, прервалась царская династия Рюриковичей, исчез обруч, стягивавший воедино все враждующие группы знати, все недовольные слои населения. Сразу же обнажились глубокие противоречия общества - внутри самой знати, между закрепощаемым народом и властью, между бывшими опричниками и их жертвами, между элитой общества, князьями и боярами, и средним и мелким дворянством.

Именно в это тяжелейшее переходное время на русский трон был избран боярин Борис Годунов, который попытался уже на рубеже XVI - XVII вв. основать в России новую династию.

27 февраля 1598 года Земский собор избрал царем Годунова, и принес ему присягу на верность. Это был первый избранный правитель Московского государства. О том, как из вяземского помещика средней руки сделаться царем всея Руси - читайте на diletant.media.

Началось все с личных связей. В годы опричнины Иван Грозный назначил Дмитрия Годунова, дядю Бориса, главой Постельного приказа. Под крылом родственника Борис получил первый придворный чин стряпчего.

В атмосфере интриг и доносов, когда любой неосторожный шаг грозил опалой и даже смертью, Годуновы беспрестанно искали пути для упрочения положения. Перед ними стоял почти непреодолимый барьер худородства, ведь они происходили из неизвестного рода вяземских дворян средней руки.

Но Борис, хитрый и пронырливый, женился на дочери Малюты Скуратова, ближайшего приспешника Грозного, а свою сестру - Ирину - умудрились выдать замуж за самого царевича Федора. Именно в этот период перед Борисом забрезжила перспектива реальной власти, которую он сделал главной целью своей жизни.

Царица Ирина

Борис быстро стал «правой рукой» царевича, который, по свидетельству современников, «благоюродив бысть». Английский посол в одной из своих депеш королеве открыто называл царевича слабоумным.

Но после смерти Грозного Годунову предстояло справится с регентским советом, назначенным покойным царем в помощь слабоумному Федору. Годунову противостояли представители родовитых аристократических семей: князья Иван Мстиславский и Иван Шуйский, дядя царя боярин Никита Романов-Юрьев и выдвинувшийся в годы опричнины Богдан Бельский.

Сначала Бельский, поддержанный Годуновым, попытался силой отстранить от власти остальных членов совета. Мстиславский и Шуйский спровоцировали в Москве народные волнения. Сила была на стороне восставших, и Бельского отправили в ссылку.

Годунов вышел из схватки без потерь и упрочил свое положение. В связи с венчанием Федора на царство Борис в обход многих именитых бояр был пожалован в конюшие - один из высших в России чинов, что ввело его в круг правителей государства.

Годунову нужны были союзники, и он нашел их в лице регента Никиты Романова-Юрьева и думного дьяка Андрея Щелкалова, главы приказной бюрократии. При помощи Щелкалова Годунов постепенно забирал власть. Путем сложных интриг и подачей в Боярскую Думу умело скомпонованного компромата он вынудил Мстиславского постричься в монахи.

Но справиться со сторонниками опального князя было сложнее, и сын Мстиславского возглавил Боярскую Думу. Перспектива Годунова оставалась туманной: болезненный царь без наследника, при котором Борис мог бы рассчитывать лишь на роль соправителя.

Царь Федор Иоаннович

Годунов решился на опасный шаг: послал в Вену предложение в случае смерти Федора заключить брак между Ириной и немецким принцем, чтобы затем возвести его на российский престол. Но махинация Uодунова была вскрыта и предана огласке, Боярская Дума потребовала суда над Годуновым за измену и попытку отдать российский престол католику. Борис уже послал своего представителя в Лондон договариваться с английской королевой о предоставлении убежища.

Но лидеры оппозиции допустили ошибку, они спровоцировали волнения в Москве и попытались разгромить двор Годунова, а взять под контроль ситуацию не смогли. Волнения переросли в бунт, Кремль оказался в осаде. Группировки боярской оппозиции вынуждены были на время забыть распри и объединиться для противостояния общей опасности.

Годунов получил короткую передышку и успел состряпать обвинение против глав боярской оппозиции в тайных сношениях с Речью Посполитой и попытке привести на российский престол польского короля Батория. Основные обвинения он выдвинул против Шуйского. Преданные Годунову дворяне схватили несчастного, насильно постригли в монахи, а затем умертвили. Начались репрессии.

В конце концов, Годунов стал соправителем государства, принимающим самостоятельные решения от имени самодержца, и получил беспрецедентный в истории России титул: «царский шурин и правитель, слуга и конюший боярин и дворовый воевода и содержатель великих государств - царства Казанского и Астраханского».

Годунову недоставало поддержки аристократии, церкви и служилого дворянства. Переломить упорную оппозицию боярства не удавалось, и он сосредоточил усилия на привлечении на свою сторону церкви и дворян, особенно провинциальных.

Вначале Годунов весьма нехитрыми манипуляциями решил добиться влияния на церковь. Обещая крупные денежные субсидии, в 1588 году в Москву пригласили Константинопольского патриарха Иеремию.

Главе вселенской церкви был оказан торжественный прием, ему отвели роскошные покои, но изолировали от внешнего мира. Свободу ему обещали в обмен на учреждение в Москве патриаршества. Почти год Иеремия был невольным «гостем» русского царя.

26 января 1589 года на московский патриарший престол был возведен Иов, ставленник Годунова. Теперь предстояло выиграть борьбу за армию - привлечь на свою сторону служилое дворянство. Годунов понимал, что самый верный способ решения этой проблемы - экономические льготы и победоносная война.

Ущемляя интересы аристократии, он ввел для дворянского сословия ряд податных привилегий, «чтобы в службу служилым людем земли прибавливати».

В январе 1590 года русские войска начали наступление в Прибалтике. После некоторого времени был заключен мир, по которому Россия получала узкую береговую полосу от Нарвы до Невы и, в добавок к этому, разъяренного соседа - Швецию.

В 1591, году русские воеводы на подступах к Москве успешно отбили набег крымского хана Казы-Гирея. Этот успех Годунов тут же приписал себе. Теперь он мог рассчитывать на поддержку служилого дворянства.

Прочности власти мешало то, что в Угличе подрастал царевич Димитрий. В его окружении хватало кандидатов в соправители. И Борис принял меры.

Церковь запретила упоминать Димитрия в богослужениях как рожденного Грозным в шестом браке (православные могли вступать в брак не более трех раз). Жестоким преследованиям подверглись люди из окружения царевича. Угличское княжество было взято под контроль Москвы.

В мае 1591 года Димитрий погиб. По официальной версии, царевич случайно напоролся на нож во время детской игры. Историки продолжают спорить о причастности к его смерти Бориса Годунова, но даже если это была трагическая случайность, наибольшую выгоду из нее извлек именно Годунов. Пока был жив царь Федор, власти Бориса никто не угрожал. И вот 6 января 1598 года царь умер. Борьба за власть вступила в окончательную фазу.

Сначала вопреки воле Федора Борис попытался посадить на трон свою сестру, царскую вдову Ирину. По указу патриарха Иова в церквах начали приводить народ к присяге. Но боярская оппозиция опять спровоцировала народные волнения, и уже через неделю Ирина под давлением толпы отказалась от власти в пользу Боярской Думы и постриглась в монахини.

Карта Москвы конца XVI - XVII вв.

Дума попыталась собрать избирательный Земский Собор. По приказу Годунова все дороги к столице были перекрыты, и попасть на Собор могли только москвичи. В самой Думе развернулась жестокая борьба между сторонниками основных претендентов на престол, а таковых оказалось немало: Шуйские, братья Федор и Александр Романовы, Мстиславский. Борис укрылся в Новодевичьем монастыре.

Столица впервые превратилась в арену яростной предвыборной борьбы, первый этап которой Годунов проиграл. Только сильные противоречия в Думе, куда Борис провел многих своих сторонников, не позволили боярам лишить его поста правителя. Теперь все хлопоты в пользу Годунова взял на себя преданный ему патриарх Иов.

В середине февраля патриарх собрал Земский Собор, на который пригласили верных лиц. На Соборе была зачитана «хартия», подготовленная приверженцами Годунова во главе с его дядей. В ней умело обосновывались его права на престол, в действительности крайне сомнительные.

Руководимый патриархом Земский Собор принял решение об избрании Годунова и специальное «уложение», которое постановляло провести шествие к Новодевичьему монастырю и «всем единогласно с великим воплем и неутешным плачем» просить Годунова принять царство.

Решения принимались без лишних словопрений, следовало торопиться, так как Боярская Дума, не сумев выдвинуть из своей среды единого кандидата на престол, стала уговаривать народ присягнуть всей Думе целиком (беспрецедентная в российской истории попытка установить олигархию).

Пока в ней шли препирательства патриарх 20 февраля организовал шествие к Новодевичьему монастырю. Годунов ответил рискованным, но умело обдуманным образом: отказался принять престол.

Иов продолжал действовать. Тем же вечером во всех церквях начались всенощные, и на следующее утро к Новодевичьему монастырю двинулся крестный ход, сопровождаемый громадной толпой народа. На этот раз Годунов согласился принять царский венец.

Боярская Дума явно не собиралась утверждать решение Земского Собора, и только 26 февраля Годунов, так и не дождавшись этого утверждения, торжественно въехал в Москву. В Успенском соборе Кремля Иов вторично благословил его на царство. Представители думской оппозиции на торжества не прибыли, и Годунов снова вернулся в монастырь.

Тогда в начале марта Иов созвал новый Земский Собор, на котором было решено провести всеобщую присягу на верность царю. В провинцию, кроме текста присяги, было направлено денежное жалованье.

В Новодевичий монастырь направилось третье шествие - уговаривать Бориса сесть «на своем государстве». В ответ Годунов опять заявил о готовности отречься от царского венца. И тогда инокиня Александра (постриженная царица) издала указ, которым повелела брату возвращаться в Москву и венчаться на царство. Законодательное решение - приговор Боярской Думы - было заменено именным указом, сомнительным с юридической точки зрения.

Годунов вторично въехал в Москву, но короноваться не спешил. Думцы к тому времени попытались противопоставить ему кандидатуру татарского хана Симеона Бекбулатовича, который во времена Ивана Грозного один год формально возглавлял Земщину. Не рискнув вступать в открытую конфронтацию с Думой, Годунов нашел способ привести боярство к покорности.

На южных рубежах государства «внезапно» возникла военная опасность, и потребовался спаситель отечества. Борис возглавил поход против крымских татар, которые в этот год о набеге на Русь и не помышляли. Принцип, проверенный временем: если нужна война, а войны нет, ее надо придумать.

Армия два месяца простояла под Серпуховом. Около 6 недель проводились нескончаемые пиры и гуляния. Через два месяца было объявлено, что противник «убояша». Полки были распущены, Годунов торжественно вернулся в Москву.

Во второй половине лета Москва снова «целовала крест» царю, и когда 1 сентября в Новодевичий монастырь, куда Годунов выехал на богомолье, отправилось четвертое по счету торжественное шествие - уговаривать Бориса венчаться наконец «по древнему обычаю», в нем уже участвовали представители Думы. Годунов милостиво согласился, и через два дня в Успенском соборе был венчан царским венцом.

На последнем и самом ответственном этапе своей борьбы за шапку Мономаха Годунов обошелся без крови и серьезных общественных потрясений. Но итогом его царствования стало Смутное время.